Симеиз-Simbol-Знак.
Судьба.
«Лошади
были уже впряжены; я уже ногу занес, что бы влезть в кибитку; как вдруг дождь
пошел. – Беда невелика размышлял я; закроюсь ценовкою и буду сух. Но едва
мысль сия в мозге моем пролетела, то как будто меня окунули в пролубь. Небо
неспросясь со мною разверзло облако и дождь лил ведром. – С погодою несладиш;
по пословице тише едеш, дале будеш – вылез я из кибитки и убежал в первую избу.»
А.Н.Р.
Взнуздав жарким утром
кибитку, мы отправились по горным тропам далее на запад. Рискованные повороты и
неосторожные встречные возницы не стали преградой к нашей цели – прекрасному
Симеизу.
«О, Симеиз, ты
жемчужина Крыма,
В лицо мне дует с
моря ласковый бриз.
О, Симеиз, город мой
любимый,
Тебя не забуду,
родной Симеиз!»
Нетленные строки
юности, которые ваш покорный слуга распевал на Красной горке в этом самом
заветном Симеизе. Куда там Леся Украинка или, скажем, Лебедев-Кумач – бери
выше, поэзия народа! И правда, навязчивой мелодией этот величественный гимн
распирает грудь мою и звучит в моей душе стоит только ступить на древние мостовые
Симеиза.
И то сказать –
древние – ведь первыми обитателями Симеиза были тавры. В окрестностях посёлка
они оставили после себя дольмены и укреплённое поселение на горе Кошка, которое
представляет собой еле заметное нагромождение камней, куда мы с большим
удовольствием и вскарабкались на высоту саженей в 200. А постоянное поселение на
месте Симеиза датируется учеными эллинистическим временем, то есть еще задолго
до Р.Х.. Бывшее укреплённое поселение тавров в средние века превратилось в
феодальный замок, господствовавший над всей округой. Тогда же византийцы,
которым в то время принадлежал весь Южный берег, основали неподалёку
укреплённый монастырь. Возможно, именно в эту эпоху поселение получило своё
нынешнее название: Символ, Знак. После того, как власть Византии ослабла,
Симеиз вместе со всем южным берегом попеременно входил то в состав генуэзского
Капитанства Готия, то загадочного княжества Феодоро. Пока не пришли турки…
Занятно, что
последнее время стоит нам приблизиться к цветущей симеизской долине, как нас
накрывает дождь. Да не просто северный моросящий пустячок, а шквал и буря. В
прошлом году мы, спустившись на берег, вообще попали в ураган, валивший хлипкие
торговые постройки и сбивавший шишки с пиний. Сами длинноигольные эндемики,
закаленные штормами, устояли. Зато не устояли мы и пришлось скрываться в
прибрежном шатре ближайшего питейного заведения. Дождь хлестал так, что
находящаяся в ста аршинах от нас скала Дива, была не видна. Но южные бури
быстротечны, и в защищенной скалами бухте скоро прояснилось, но оказалось, что
нам не выйти – горные потоки неслись с ужасающей скоростью и полностью скрыли
какие-либо пути отступления. Наиболее находчивые сограждане вызывали извозчиков
и те по облучок в воде вызволяли незадачливых курортников. Мы сделали проще –
разулись и по поя… ну хорошо… по колено в воде отважно отправились в дальнейший
путь.
Сегодня не так
штормило, но все же подзаливало. Помня о прошлом ужасе, подобные мелкие
катаклизмы уже не впечатляли и мы по горкам, по горкам смело отправились вперед
Кстати, благодаря
рельефу, Симеиз, подобно Гурзувиту, один из немногих поселений, которое можно
заметить издалека. Если Гурзуф отмечен горой Аю-Даг – Медведь, то Симеиз горой
Кошка, причудливо выгнувшей спину и доброй тварью прильнувшей к самому поселку.
Скорей, скорей к ней,
к Кошке! Наш путь пройдет от чудом сохранившейся в первозданном виде (даже
живописная картина в билетном зале жива) автостанции, блистающей классической
колоннадой, вниз, через ампирный готель «Чайка» (бывшая убогая столовая со щами
за 7 коп.), далее еще ниже – к Мечте! В смысле, к вилле «Мечта», белоснежным
минаретом возвышающейся над городком. Но стоит подойти ближе и вся белоснежность
осыпается прахом в прямом значении этого слововыражения: штукатурка облупилась,
окна зияют выбитыми не только стеклами, но и рамами. Да-да, мой проницательный
читатель, сейчас я начну метать громы и молнии, и даже замахнусь на критику
святая святых – местный комитет по градостроительству и архитектуре, а то и
чего пуще, на комитет по сохранению культурного наследия – второй год нашей
законной власти, а воз и ныне там! Но смери порывы гневный обличитель! Всему
свое время.
Смирил бы, однако
только повернули за угол и перед нами предстает следующая знаменитая вилла –
«Ксения» работы придворного архитектора Краснова в еще более страшном виде.
Стиль и рука мастера видны и в руинах, величие которых не омрачает даже проломленная
крыша. А ведь обе эти виллы – шедевры! И
стоят посередь курорта на полное обозрение уважаемой публике!
Но полно стенать,
сейчас погрузимся в лоно живительной природы – Симеизский парк Мальцовых – и
утолим свои печали. Хоть здесь можно испокон веков свободно бродить среди клумб
и скульптур Ёжиков, которых целых две: древние ёжики с гвоздями вместо игл и
современные, отлитые, видимо, в чугунолитейной мастерской ЕИВ. Насколько я
помню, памятники неким господам Ульянову-Ленину и Фрунзе, которые, как говорят
в народе, отродясь в Симеизе не бывали, справедливо снесли, а вот ёжики только
множатся – решпект!
Как раз проспект
имени этого снесенного господина Ленина, украшенный древнегреческими статуями
Апполонов Таврических, покрытых масляной краской в три слоя, и разрезает
знаменитый парк надвое. Некоторые неграмотные отдыхающие принимают Апполонов за
Лениных (не путать с Ленноном). Так вот, господа, ответственно заявляю:
никакого отношения эти статуи не только к пролетариату не имеют, как, впрочем,
и сам Ленин, но и к искусству в целом!
О ужас! Что я вижу – благостную
картину чудесного парка серой уродливой глыбой, как раз напротив памятника
ёжикам, вспарывает высотный бетонный каркас. Прямо в Мальцовском парке! Вот это
да! И хоть мое возмущение несколько напускное, так как я еще в прошлом году видел
это чудовище, но боль в сердце возникает каждый раз как впервые (и ничего не
сделано).
Вот и думай: в
Мальцовский парк можно ходить запросто и он подвергся варварскому нападению
зловредных сил, а Губонинский парк закрыт для добропорядочных граждан, и Пушкин
со своим домом Раевских и другом-кипарисом сохранены. Парадокс, заслуживающий
отдельного исследования. Боюсь только, что придется затронуть слишком нежные,
сокровенные фибры и местной власти и киевской рады, по силам ли?!
Поясню, кто же такой,
а вернее, кто такие Мальцовы.
Дело было в эпоху
первоначального накопления капитала, период первых переселенцев и беженцев, в
эру Дикого Юга, когда мушкет абрека, сабля татарина или пистоль поручика были
гораздо более весомыми аргументами нежели Государевы миролюбивые миссии и так
называемые черномырдинские переговоры. Да, было время боевое, да говорят еще
какое…
Немного занесло,
вернемся к предмету нашего разговора. Одним словом, история развития курорта
Симеиз непосредственно связана с историей рода Мальцовых. И начнем мы издалека
– в 1775 году Екатерина II пожаловала русским купцам Мальцовым дворянское
звание. Иван Акимович Мальцов продолжил семейное дело. Он приобрел у купца П.
Демидова металлургический завод в селе Людиново, недалеко от Брянска, и
организовал стекольное предприятие. Со временем он стал владельцем заводов в
Брянской, Орловской, Калужской, Смоленской губерний с лесными и земельными
поместьями.
Огромное богатство
приносило и большие доходы. Иван Акимович покупал земли не только для
расширения дела, но и для отдыха. Еще в начале XIX века он приобрел первые 30
десятин земли у Ф. Ревелиоти в Симеизе. Мальцов в то время активно занимался
вопросами сельского хозяйства и новые приобретенные земли он решил использовать
для развития виноградарства и виноделия. Он строит в Симеизе один из первых
винзаводов на Южном берегу Крыма, который сохранился до сегодняшнего дня и
входит в систему винкомбината «Массандра». Проект винзавода был одним из лучших
в то время, его галереи самые сухие, в них не проникала вода, не было плесени,
что всегда способствовало созданию качественных вин, что можем подтвердить даже
мы, испробовав божественный напиток из симеизских погребов.
Наследником
симеизского имения и всего дела отца стал младший сын Ивана Акимовича, Сергей.
У первого владельца имения в Симеизе было трое детей. Старший сын, Василий,
умер рано, в 25 лет. Дочь Мария, имея солидное приданое, удачно вышла замуж за
генерала Игнатьева. Сергей Иванович, младший сын, получил прекрасное домашнее
воспитание. Он изучал механику, физику, владел иностранными языками. В 1836
году Сергей Иванович венчался с 16-летней княжной Анастасией Николаевной
Урусовой. Все сулило молодому кавалергарду блестящую военную карьеру, но в 39
лет он неожиданно для многих вышел в отставку в чине генерал-майора и
отправился в родовое имение Дятьково Брянской губернии, на заводы отца, чтобы
посвятить себя предпринимательству. Но это присказка, сказка начинается сейчас.
Начал Сергей Иванович свою
деятельность с осуществления своей давней мечты – постройки в Симеизе хрустального
дворца. В калужских лесах из отборной древесины был срублен дом, который на
лошадях привезли в Крым и установили в Симеизе.
На высоком холме
вырос дворец, напоминающий фантастический фонарь. Большое квадратное, с плоской
крышей, с выдающимися вверх посередине и по углам минаретами, двухэтажное
здание со стеклянными стенами – таким был хрустальный дворец Мальцова. Но не
знающий юга Сергей просчитался – жить в таком дворце, стоящем на солнцепеке,
было невозможно. В 1887 году оригинальный этот дом сгорел от случайно
оброненной спички. Позже на этом месте был построен добротный каменный пансион
Мальцовых. Архитектурные изыски Мальцова не ограничились этим курьезом. Однажды
он завез в имение десяток новеньких железнодорожных вагонов, расставил их среди
парка, устроил террасы, кухоньки, скромно обставил и получил по смешной цене
несколько дач для отдыхающих со средним достатком. Этот опыт до сих пор имеет
большой успех и многочисленных подражателей не только в Крыму.
Несмотря на занятость,
Крым всегда был в поле зрения Сергея Ивановича. Накануне Крымской войны Мальцов
предложил казне строить для Черного моря военные пароходы и быстроходные
клиперы.
«Это для нашей
лужи-то?», - отвечал ему известный острослов, морской министр и будущий
главнокомандующий в Крыму князь Меншиков. Удивительно, но и адмирал Нахимов
отнесся к паровым судам с предубеждением.
«На что нам эти
самоварчики?» - говорил он Сергею Мальцову. Но позднее вынужден был признать: «А
самоварчики бы нас выручили».
Не были приняты, к
сожалению, и многие другие дельные предложения замечательного предпринимателя.
Одним из самых больших бедствий в период Крымской войны, в частности обороны
Севастополя, были плохие дороги. А ведь Мальцов предлагал выстроить конную
железную дорогу от Екатеринослава до Перекопа, а в самом Крыму проложить шоссе.
Но и этот проект не был принят.
«Зачем, - задавал ему
вопрос Меншиков, - что там не видел неприятель? Если даже и явится,
недостаточно ли будет напоить его крымским вином – тут же и передохнет».
В этот период Мальцов
пытался помочь Севастополю, он поставил туда пушечные лафеты по цене, почти в
два раза меньшей, чем они обходились казне прежде. Управляя делом, желая
развить его и дать заработать населению, Сергей Иванович Мальцов забывал часто
свои интересы. Рабочий день его работников составлял 10-12 часов, в то время
как на других предприятиях он длился 14-16 часов. В промышленных селах Сергей
Иванович открывал больницы, школы. В Людинове им было основано техническое
училище, прозванное местным университетом. На территории мальцовского
промышленного района была своя жизнь, совсем непохожая на жизнь других уголков
России.
Но и на храмы денег
Сергей Иванович не жалел. Восьмым чудом света называли современники убранство
церквей в Дятькове и Людинове, лучших в епархии.
В 1883 году с Сергеем
Ивановичем произошел несчастный случай. Возвращаясь из Людинова в Дятьково, он
перевернулся с экипажем. Пролежав несколько месяцев, он по совету врачей уехал
для лечения за границу.
За полгода его
отсутствия оставшиеся члены правления неумелым хозяйствованием расстроили дело.
Закат промышленной империи Мальцова начался с многомиллионного государственного
заказа. Всю мощь своих предприятий Мальцов переориентировал на выпуск
российских паровозов, и дело было сделано - пробная демонстрационная партия
построенных по последнему слову техники машин вышла на магистрали.
По оценке
специалистов, это были прекрасные машины, способные составить конкуренцию тем,
что производили в Германии. Но в железнодорожном ведомстве сменилось
руководство, и новый министр решил отказаться от мальцовских паровозов. Новому
начальству оказалось выгоднее закупать паровозы за границей. Широта дела
позволила выдержать этот страшный удар. Но за ним вскоре последовал другой –
наводнение. Урон был весьма ощутимый.
Положение еще можно
было поправить, но начались интриги родственников. Жена Мальцова, близкая
подруга супруги императора Александра II, не захотела жить в глуши и давно ушла
от него вместе с детьми.
Неодобрительно
относившиеся к затеям мужа и отца, все они опасались новой женитьбы Мальцова,
грозившей потерей наследства, поэтому хлопотали о передаче заводов под опеку и,
в конце концов, добились высочайшего повеления. С.И. Мальцов благоразумно отказался
от борьбы с родными и уехал в Симеиз. Друзья сочувствовали ему, пытались
помочь. В апреле 1888 года акционерное общество «Мальцовское фабрично-торговое
товарищество» было признано несостоятельным должником.
Последние годы жизни
Сергей Иванович Мальцов жил в Крыму, в Симеизе, где развивал производство
русского шампанского. Умер он в Симеизе в 1893 году, тело его было перевезено в
Дятьково.
Похоронен
генерал-промышленник в мальцовском фамильном склепе на кладбище при Дятьковском
Преображенском храме. Склеп и кладбище, к сожалению, сравняли с землей. Люди
уходят, дома остаются. Как много видели, слышали стены старинных домов,
наполненных тенями наших далеких предков!
И все же в Симеизе сохранились
дома сыновей Сергея Ивановича Мальцова, Николая и Ивана, основателей нового
курорта в Крыму. Иван Сергеевич, генерал от инфантерии, поселился в западной
части имения, а Николай Сергеевич, шталмейстер Двора Его Величества, – в
восточной, в старинном симеизском парке. Весьма солидный особняк
Н. С. Мальцова был возведен в старом парке бывшей усадьбы Потоцкой в
восточной части имения. Он, пожалуй, тянет даже на определение «дворец».
Здание, возведенное в середине 1890-х годов, относительно неплохо сохранилось.
Стиль можно охарактеризовать как близкий к неоренессансу с элементами ордерной
архитектуры. Привлекает внимание мемориальная доска на фасаде,
свидетельствующая, что здесь в 1885 году останавливался
Л. Н. Толстой. Учитывая, что особняк построен спустя лет десять после
визита графа, наверное, следует понимать, что Толстой останавливался не именно в
этом доме, а в имении Мальцовых вообще.
В 1900 году Николай
Сергеевич Мальцов построил небольшую обсерваторию вблизи шоссе
Ялта-Севастополь, выписал из Германии у знаменитой фирмы «Цейс» астрономические
инструменты, и коротал свободные часы, наблюдая за звездами, благо, малая
облачность, сухость и прозрачность воздуха в Симеизе давали такую возможность. Симеизская
обсерватория, основанная Николаем Сергеевичем Мальцовым, существует и поныне, в
полной мере развлекая заезжих туристов. Но в те годы за создание и техническое
оснащение обсерватории Н.С. Мальцов был избран почетным членом Российской
академии наук.
Большая часть имения
Мальцовых была с самого основания ничем не занята и не приносила дохода, так
как представляла собой каменистую, безводную местность почти без растительности.
В 1900 году у братьев появилась идея – использовать свои земли в коммерческих
целях и создать на них дачный поселок, который, по их мнению, должен давать
хорошие доходы. В Симеизе появилось общество дачевладельцев, которое стало руководить
работами по благоустройству и застройке курорта. Идея братьев Мальцовых стала
осуществляться.
В течение девяти лет
имение находилось в общем пользовании братьев, а затем они разделили его.
Западная часть с курортом «Новый Симеиз» отошла Ивану Сергеевичу, а восточная –
Николаю Сергеевичу. Именно Иван Сергеевич Мальцов вложил всю свою энергию в
развитие нового курорта. В 1912 году император Николай II с семьёй посетил
Симеиз и встречался с Иваном Сергеевичем Мальцовым. Посёлок Новый Симеиз был
записан самостоятельным селением Статистическом справочнике Таврической
губернии 1915 года в составе Дерекойской волости Ялтинского уезда.
На дачных участках
возводились особняки и пансионы по проектам выдающихся архитекторов Краснова,
Щекетова, Субботина, Семенова. Строились купальни, банные заведения, ресторан.
Все постройки нового курорта были выполнены по индивидуальным проектам.
Красивые, нарядные здания и сегодня смотрятся превосходно, радуя жителей и
гостей курорта. В этом отношении Симеиз не похож ни на один поселок Южного
берега. Двух-трехэтажные виллы получили необычные названия: «Миро-маре», «Ксения»,
«Хайал», «Эльвира» и другие. Вскоре появилась аптека, начало действовать
постоянно почтово-телеграфное отделение, народный дом. В Приморском парке
устроены были площадки для лаун-тенниса и крокета, на летней площадке выступали
любители и приезжие артисты.
Развитие курорта
продолжалось до 1918 года. В этот год в Симеизе было особенно многолюдно.
Казалось, что революция где-то далеко, а в Крыму все по-прежнему благополучно,
а может быть, просто всем хотелось, чтобы так было. Продолжались визиты,
концерты, а между тем волна революции постепенно все-таки докатывалась и до
Крыма. Весной 1918 года отряды красных моряков захватили в Симеизе телефонную
станцию, телеграф. На дачах начались обыски. В доме Николая Сергеевича Мальцова
во время обыска забрали коллекцию золотых медалей, орденов, монет, а также
большую часть гардероба хозяина. Затем имение было объявлено
национализированным.
Владелец другой части
Симеиза, Иван Сергеевич, был вынужден оказывать гостеприимство в свое доме
комиссару, который был поставлен контролировать положение в поселке. В Ялте в
это время почти каждый вечер расстреливали людей на ялтинском молу.
«На Ялтинском молу,
где Дама с собачкой потеряла лорнет, большевистские матросы привязывали тяжести
к ногам арестованных жителей и, поставив спиной к морю, расстреливали их: год
спустя водолаз докладывал, что на дне очутился в густой толпе стоящих навытяжку
мертвецов» – пишет Набоков, спасшийся очевидец событий.
После капитуляции
Германии, в Крыму высадились части Белой армии. В этот период представители
дворянства были здесь в относительной безопасности. С приходом на полуостров
Красной армии весной 1919 года Мальцовы и многие другие аристократические семьи
были эвакуированы англичанами на Мальту. Летом того же года Крым вновь перешел
под власть Белой армии во главе с генералом Врангелем. Многие эмигранты
поспешили вернуться, в том числе на свою беду вернулись и Мальцовы.
Весной 1920 года
Красная армия прорвала линию фронта и проникла в Крым. Вторая оккупация Крыма
красными была намного более лютой, чем первая. Кровавым заключительным аккордом
Гражданской войны прозвучали крымские события конца 1920 года, когда
уничтожение людей было особенно массовым, счет шел на десятки тысяч человек.
Печальной оказалась
судьба основателя курорта в Симеизе Ивана Сергеевича Мальцова. Его сын, Сергей,
был женат на дочери Надежды Александровны Барятинской – Ирине, которая к тому
времени была беременна третьим ребенком. Представить себе страшно. Уставшая за
последнее время от всех перемещений, она проявила упрямство и не захотела
никуда уезжать. Ее муж уступил ей. Вместе с ними остались в Крыму и их родители
Иван Сергеевич и Надежда Александровна. Участь их была ужасной.
Сохранились архивные
дела тех далеких лет, которые дают представление о тех событиях в Крыму,
начиная с 1918 года. В одной из папок документы о судьбе 204 человек, которые в
конце 1920 года имели несчастье оказаться в Ялте и попасть в поле зрения чрезвычайной
тройки крымской ударной группы Управления Особого Отдела и его председателя
некоего Э. Удриса. Все были расстреляны, хотя в «деле» не было ни малейших
оснований для каких бы то ни было обвинений в их адрес. Для того чтобы попасть
под чекистскую пулю, было достаточно просто принадлежать к «бывшим» или не
понравиться кому-нибудь из чекистов. Не было недостатка и в тех, кто спешил
воспользоваться моментом и выместить на невинных людях свою ненависть.
Так случилось и с
Мальцовыми.
17 декабря в Особый
Отдел от Александра Григорова поступило заявление:
«Согласно моего
заявления были арестованы княгиня Н.А. Барятинская, генерал в отставке Мальцов
и его сын капитан гвардии Мальцов. Зная, что эти люди цензовики, собиравшиеся
выехать за границу, но почему-то не успевшие, являются, безусловно,
контрреволюционерами, уверен, что имеют связи и знают много другой себе
подобной сволочи, предложил бы для пользы дела путем различных предложений и
нажимов добиться от них, каких они знают членов Национальных обществ и прочих
контрреволюционных организаций, и арестовать их родных и знакомых, как
безусловную сволочь, и уверен, что они могут кое-что дать.»
На анкете Ирины
Владимировны Мальцовой, урожденной Барятинской, резолюция-приговор:
расстрелять. Одним росчерком пера человек, наделенный властью, лишал жизни
другого человека.
204 человека из одной
только «расстрельной папки», а сколько их, таких папок, было в те годы? Сколько
их было расстреляно и брошено в яму во дворе бывшего дворца Эмира Бухарского в
Ялте, превращенного большевиками в страшный застенок.
Расстреляны были
парализованная княгиня Барятинская, Иван Сергеевич Мальцов, их дети, Сергей и
Ирина. Спасти удалось только малолетних Коленьку и Настю. В 1922 году их бывшей
няне Марии Григорьевне Шуйской удалось тайком вывезти их во Францию. К счастью,
выбрался из Крыма и Николай Сергеевич Мальцов и мирно почил в Ментоне недалеко
от Монте-Карло в возрасте 90 лет.
Потомков он не
оставил. Другие потомки Мальцовых – по линии Ивана Сергеевича – живут ныне во
Франции, Англии, Америке. Периодически они приезжают на родину, в том числе и в
Симеиз.
Новый Симеиз был
национализирован и превращен в государственный курорт. На многие годы имя
Мальцовых, основателей нового курорта, было забыто. Сегодня трудно говорить о
роскоши и красоте курорта, основанного братьями. Многие дачи давно уже требуют
капитального ремонта. Сиротливо стоят они с облупившейся краской, выбитыми
стеклами, заросшими сорняком ступенями. Стоят некогда нарядные и обихоженные
своими владельцами дачи среди дивной крымской природы и ждут настоящих хозяев.
В лучших традициях русского купечества промышленники Мальцовы всех поколений
были щедрыми благотворителями.
На их средства были
построены великолепные храмы в разных городах страны. На благотворительные цели
– строительство и содержание больниц, пенсий, пособий пожилым – Мальцовы тратили
немалые деньги. Делать хорошие дела было, видимо, у них в крови, в отличие от
тех, кто позволяет себе возводить заборы вокруг Ласточкина Гнезда, строить
собственные дачи в заповедниках, открывать рестораны на горе Ай-Петри –
природном заказнике.
С этими мыслями и с
памятью о семье Мальцовых мы отправились по памятному парку к горе Панеа,
откуда открывается замечательный вид на всю бухту (Кошечка осталась справа). Еще замечательней вид
открывается со скалы Дива, если кто рискнет по каменным ступеням с шаткими
перилами забраться на головокружительную высоту 15-тиэтажного небоскреба! Мы
уже рисковали в свое время, и поэтому отправились дальше: сквозь «девственный»
лес к санаторию им. Семашко, который представляет собой комплекс еще мальцовских
вилл – «Миро-Маре», где жил Рахманинов,
«Сольби» и «Дельфин».
Вообще, надо
признать, в послевоенные годы началось активное восстановление и развитие
курорта. Полностью все разрушения военных лет были ликвидированы к 1955 году.
Основные санатории и дома отдыха созданные в послевоенный период: санаторий им.
XXII съезда КПСС, детский санаторий «Москва», санаторий им.
Н. А. Семашко, детский санаторий «Пионер», санаторий им. Ленина (вилла
«Селям»), санаторий «Красный маяк» (вилла «Ксения»), санаторий «Голубой Залив».
Все было отдано советским трудящимся! Торжество справедливости! Посудите сами:
раньше, например, в Ливадии жил один царь с семьей, а потом тысячи простых
крестьян, воспетых Маяковским. Теперь там, слава Богу, музей в белых тапочках,
но тоже для всех! Или вот усадьба Мальцовых, – как мы теперь знаем, одни
несчастья, а теперь там живут пионеры! Нет, не живут, это я вспомнил советское
время, простите. Судя по всему, сейчас во всем Симеизе курортники живут только
на виллах-новоделах и так называемых мини-гостиницах с «евро» ремонтом, бездумно
переделанных из тех же старых вилл…
Да, в постперестоечный
период состояние курорта существенно ухудшилось: плохо убирается мусор, не
соблюдается режим на заповедных территориях, посещение которых должно быть
запрещено, вырубается редкие реликтовые растения, в частности, симеизский
можжевельник древовидный. Вот сквозь этот можжевельник, минуя знаменитый
Курзал, находящийся в инфарктном состоянии, где когда-то выступали Жан Татлян,
Лев Барашков, Цирк лилипутов и другие советские звезды первой величины, мы продвинулись…
к очередному рифленому забору! О, Господи! Надо же додуматься посрубать
реликтовые сосны и кипарисы и взгромаздить сооружение прямо на оползневом
берегу!
Но вот и санаторий,
перед которым когда-то в фонтане плавали золотые рыбки и на лужайках важно
расхаживали павлины. Это не бред, я живой свидетель! А совсем недавно, лет пять
назад, мы застали исторические корпуса в совершеннейшем упадке. Захваченные
безрадостным зрелищем, мы прошли в проломленные двери и в парадном зале среди
битого стекла и осыпавшейся мозаики увидели разбросанные медицинские карточки
пациентов. Ничего уже было не нужно. Я прочел несколько фамилий и диагнозов, и
подумал: где-то эти люди сейчас?..
Долой печали! Сегодня
какое-то движение к лучшему все-таки ощущалось, правда, на ментальном уровне,
да и корпуса огородили сеткой – не пройдешь.
Пойдем лучше дальше.
По тенистой аллее к одному из старейших пансионов Симеиза – дворцу
Александровой-Дольник который находится в восточной части Симеиза. Хоть эта
вилла, закрытая пальмами и кипарисами, кажется сохранилась. Но наша цель –
Нарышкинские или Рыбачьи камни. И что я вижу?! Да, прозорливый читатель,
очередной огромный новый дом! Дом правда хорош, чист, весь в мраморе, но…
Где дорогие сердцу
места?! Где чистые тропинки?! Все в строительном мусоре, грязи, не пройти, не проехать. Ничего,
обойдем, где наша не пропадала. Правда, невольно, я все время ждал окрика
какого-нибудь охранника или всесильного владельца сего драгоценного сооружения.
Даже фразу заготовил дерзкую и кулаки сжал, но обошлось, прошли свободно и…
вот они – Камни!
Почему Камни? Просто
все мое романтическое детство и юность прошли здесь, на этих камнях и в этой
маленькой бухточке. Сначала в кругу родителей, а потом я притащил сюда всех
своих друзей и мы…
Ладно, об этом здесь
не будем.
Я забираюсь на самый
большой камень и кричу в морские просторы:
- Э-ге-гей, друзья
мои товарищи, где вы?...
Иных уж нет, а те
далече
С песни сию главу
начал, песней, родившейся у симеизских Рыбачьих камней, и закончу:
«Звон небесной
тишины,
Ливень ярких звезд.
Жду я будто мне
должны
Их насыпать горсть…»
(продолжение
следует)
Фото из архива автора.
Использованы фото и материалы в т.ч. KRIM.BIZ.UA
