Чудна летняя ночь. Сонно стрекочут цикады, тихо
шелестит ковыль. Тепло. Даже душно, и лишь ветерок с реки нежной прохладой веет на горячую степь. В черном бархатном
небе, что твои алмазы, рассыпаны зирки, много-много. А вдали, на том берегу,
если чуть поворотить голову, огонек поблескивает – верно костер кто палит,
коней пасет.., а то и разбойники товар делят…
Пасечник Петро от такой нежданной мысли
даже подскочил на своем ложе, которое он для удобства соорудил из травы да веток
побережной ракиты. Эх, судьба моя судьбина, сбросив негу, не то вздохнул, не то
поперхнулся Петро, эх…
Да что ж такое приключилось с добрым пасечником,
коли он один ночью в ковыле ховается да тяжко вздыхает? Справный казак, жинка красавица
с малыми ребятами, полная хата добра, а вот вишь как – страдает! И на самом
деле хозяйство Петро Олексиича вызывало зависть односельчан: пасека, кавуны, сад
на загляденье давали обильный урожай! А мёд?! Такого мёда и на Сорочинской
ярмарке не сыскать. Петро было подумывал, аж страшно становилось от этой мысли,
а не отправить ли медку в Петербурх, самой Мамке-благодетельнице – озолотит! Но
сегодня было не до грошей…
Ой-е-еюшки! – уже в голос запричитал Петро,
поднявшись с земли и обхватив руками голову, он уж забыл и про зирки, и про
разбойников, и про гарну жинку, дожидавшуюся своего пасечника и уже пролившую не
одну слезинку в кружевной платочек.
А все теща-злыдня: балбес ты, да балбес!
Вот другие хлопцы каких должностей и прибытку достигли, а ты?!
И правду сказать, после баламуты на
Правобережье, многие друзья Петро подались в сам Киев, и заняли там какие-то
немыслимые для простого парубка должности – урядник, исправник, а то и голова.
Да еще черт ногу сломит какие фанаберии…
Вот и подался, по наущению недоброй женщины,
Петро в новороссийский стольный град за лихой долей. Те-то, друзья медовые, уже
порасхватали все посты-позиции, а он что, лыком шит?! Только прибыл, не успел
оглядеться как заморочили казаку голову, выдвинули в атаманы, да крикнули на
сходе «Любо»! Вот как бывает. Понавесили на грудь цацок разных, медный ключ от
казны дали. Глянул было Петро в сундук сокровенный, а там одни мыши гнездо
свили. Ладно, подумал тогда, соберем помиру. Понеслись тут всякие встречи
верховные, закружило, ну там французики разные со своими фрауми, мистеры и
миссисы понаехали, жуть как интересно! Политес! И Петербурха не надо! Поначалу
все казалось слаще меда – приемы, балы, карнавалы заморские…
Да поздно смекнул Петро, что друзья-то его
– туреченские и немчинские, не говоря про своих изменщиков – выставляют его как
куклу набитую над бруствером, а военную науку-то он хорошо помнил – еще десяток
лет назад приходилось самому с боями пробиваться к своему шматку сала. Эх,
страшные да славные годы были. Главное – простые!
А потом, когда вольница поутихла, разбойников
поразогнали и селяне разобрались кто есть кто, пошло-поехало. И весь этот
политес обернулся кошмаром, что и в жуткой сказке про Вия-душегуба не описано! И
за все ему, простому пасечнику, отвечать. Дело серьезное, подсудное. Вот и
отправился Петро в родной хутор на берег Днепра о жизни размышлять и пожитки
прятать.
И стоит он теперь на берегу реки великой да
думку гадает, чому он не сокил, чому не летает – отправился бы сейчас в края индийские,
прихватив Оксану и деток, забыл бы как кошмарный сон всю эту жизнь проклятущую.
Да тяжкий груз на шее висит, ко дну тянет.
Черт дернул, жил же, горя не знал…
Кто б руку протянул, посоветовал что. В
неописуемой тоске Петро обратил свой взор к небу – пусто. Даже звезды скрылись
за темной тучей. Ничто не желало помочь нашему пасечнику, ни степной духмяный
воздух, ни ширь реки, ни умиротворяющий ночной покой.
Что же делать? Ответьте, люди добрые, – в
очередной раз вздохнул Петро. Но людей не было, все оставили славного казака.
Лишь далекий огонек мерцал на том берегу.
Надо было медом заниматься.
Картина А.П. Ляха.
Комментариев нет:
Отправить комментарий